Возможно, что ты мой дар. Возможно, что ты мое проклятие. Как бы то ни было, но ты тот единственный человек, способный полностью переворачивать мой мир. Мне никогда этого не понять, но утверждаясь столпом очевидных истин на земле, прорастая в нее корнями буднего, размеренного ритма, я, начиная говорить с тобой, к чертям теряю любое равновесие.
Каким бы надежным оно не казалось за секунду до твоего возникновения во мне. Во мне — этом пространстве сердца, вдоль и поперек исписанном стихами, куда ты входишь, одним движением распахивая все двери, словно бы на них никогда не было замков. А они были, я точно помню, что были. Я умею тебя ненавидеть, я умею тебя любить, я не умею одного — оставаться равнодушным, когда в самой глубине моей груди ( Боже, я и не знал, что бывает так глубоко) вдруг вспыхивает огонь. У этого пламени твои глаза. Твои губы. Оно говорит твоим голосом. И выжигает все, что когда-либо было во мне. А я смеюсь. Смеюсь, видя сквозь слишком яркие всполохи пожара черты твоей обнаженной души. Я вижу все: единым молниеносным движением выгнувшуюся спину, запрокинутую вверх голову, подставленное сумасшедшему свету горло и тьму глаз,
полных своей мудрости и своего безумия. А утром я вновь начинаю строить свой мир. Я пускаю корни, я собираю битые кирпичи и возвожу стены, я убираю осколки и стираю с лица агонию и экстаз. Я заново строю мир, зная наперед, что он снова сгорит. И именем этого огня всегда будешь ты.
Когда речь идет о чужих грехах, мы судьи… Когда о своих, мы адвокаты…
Самый дорогой браслет — резиновая бирочка на которой написан вес, рост и время появления на свет твоего малыша!
Возможно, что ты мой дар. Возможно, что ты мое проклятие. Как бы то ни было, но ты тот единственный человек, способный полностью переворачивать мой мир. Мне никогда этого не понять, но утверждаясь столпом очевидных истин на земле, прорастая в нее корнями буднего, размеренного ритма, я, начиная говорить с тобой, к чертям теряю любое равновесие. Каким бы надежным оно не казалось за секунду до твоего возникновения во мне. Во мне — этом пространстве сердца, вдоль и поперек исписанном стихами, куда ты входишь, одним движением распахивая все двери, словно бы на них никогда не было замков. А они были, я точно помню, что были. Я умею тебя ненавидеть, я умею тебя любить, я не умею одного — оставаться равнодушным, кoгда в самой глубине моей груди (Боже, я и не знал, что бывает так глубоко) вдруг вспыхивает огонь. У этого пламени твои глаза. Твои губы. Оно говорит твоим голосом. И выжигает все, что когда-либо было во мне. А я смеюсь. Смеюсь, видя сквозь слишком яркие всполохи пожара черты твоей обнаженной души. Я вижу все: единым молниеносным движением выгнувшуюся спину, запрoкинутую вверх голову, подставленное сумасшедшему свету горло и тьму глаз, полных своей мудрости и своего безумия. А утром я вновь начинаю строить свой мир. Я пускаю корни, я сoбираю битые кирпичи и возвожу стены, я убираю осколки и стираю с лица агонию и экстаз. Я заново строю мир, зная наперед, что он снова сгорит. И именем этого огня всегда будешь ты.
Заключу тебя в объятья —
Чувства ком забьёт мой дых.
Ты — мой дар, моё проклятье
Дней неистовых моих!
Карих глаз глубокий омут —
Не достичь желаний дна.
Все сулит грехи Содома
В них сидящий Сатана.
Без тебя дышать нет силы,
И с тобой — не продохнуть:
То зовёшь меня «мой милый»;
То ногой готова пнуть,
То даришь блаженство рая,
То огнём пекельным жжёшь,
И, за преданность карая,
В сердце мне вонзаешь ложь.
Только, верю, не случайный
Встречи миг к лицу лицо.
Станет нашим обручальным
Рук сомкнутое кольцо.
Загрузка...